Жизнь за флот
Опасная история / Статья 2013 года
Русские моряки во главе с начальником морских сил Балтики капитаном Алексеем Щастным 95 лет назад предотвратили заговор, направленный на полное уничтожение Балтийского военного флота. ©
Ещё в «Опасной истории»
Ледовый поход кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Весна 1918 года
После Брестского мира, заключённого в 1918 году, вчерашние союзники России по Антанте не отказались от сотрудничества с большевиками. Ведь в случае усиления их армии, её можно было бы вовлечь в новый союз против Германии.
Развернулась помощь снаряжением, техникой. «Неразлучным» советником Троцкого стал сотрудник британской МИ-6 капитан Хилл. Лев Давидович поручил ему возглавить работу по организации военной разведки и контрразведки. В это же время из Нью-Йорка в Россию перебрался и Сидней Рейли.
В США он выступал деловым представителем дяди Троцкого, промышленника и банкира Абрама Животовского. Там же Рейли был завербован резидентом британской разведки, а по пути из Америки побывал в Лондоне, где с ним встретился глава МИ-6 Мансфилд Каминг и признал весьма перспективным агентом. Рейли стал штатным офицером МИ-6, получил чин лейтенанта. В России он завёл дружбу с помощником Троцкого, руководителем Высшего военного совета генералом М. Д. Бонч-Бруевичем. В британских архивах сохранились донесения Рейли, где он сообщал как минимум о восьми обстоятельных беседах с генералом, не скрывавшим от него никаких секретов и излагавшим самую широкую военную и политическую информацию. В Англии эти донесения оценивались очень высоко, с ними знакомили руководителей военной разведки, адмиралтейства и МИДа.
Кроме того, в Москве Рейли встретился и со своим старым приятелем Вениамином Свердловым. От него Рейли стал получать не только ценную информацию, но закрутил бизнес по вывозу за рубеж русских ценностей. Таким образом, у советской верхушки установились вполне дружеские связи со спецслужбами Англии. В сеть Рейли был вовлечён и брат генерала М. Д. Бонч-Бруевича – управляющий делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич. Ещё один офицер британской разведки, Артур Рэнсом, стал любовником секретарши Троцкого, а потом и женился на ней.
В итоге, формирование Красной армии проходило под неусыпным присмотром иностранных агентов. Кстати, сам Троцкий в вопросы практического руководства войсками не вникал. Не разбирался в этом, да и считал себя слишком крупной фигурой, чтобы копаться в «мелочах».
Между тем, «одной рукой» западные «друзья» помогали большевикам создавать армию, а «другой рукой», исподтишка, попытались уничтожить флот России! Который и без того пребывал в плачевном состоянии.
При подготовке революции матросов старались разложить и возбудить посильнее. На морских базах откуда-то появлялись в неимоверных количествах спирт, кокаин. Февральский переворот ознаменовался кровавыми погромами и убийствами офицеров на Балтике, Октябрьский переворот – на Чёрном море. После этого часть офицеров ушла с кораблей, схлынула и часть матросов, кто по домам, кто в красные отряды.
Многие ещё оставались. Самые преданные, самые верные, те, кто душой прирос к морской службе, не мыслил себя без флота. Но под угрозой оказались основные базы. По Украине продвигались немцы, под их покровительством власть захватила националистическая Центральная Рада. Черноморский флот покинул Севастополь и перешёл в Новороссийск. Балтийский флот базировался в Гельсингфорсе (Хельсинки).
В Финляндии против красногвардейцев выступили националисты, позвав на помощь немцев. Наступающие белофинны убивали не только красных, а вообще русских, в том числе, мирных жителей. Однако Троцкий запретил балтийцам заступаться за соотечественников (и за красногвардейцев тоже). Флот оказался в положении странного «нейтралитета». Немцы и белофинны ворвались в Гельсингфорс, возникла опасность, что они захватят корабли.
Эти корабли спас Алексей Щастный от гибели
Спасти их было более чем проблематично. Команды некомплектные, машины давно не ремонтировались, а весна выдалась поздняя. Финский залив был покрыт льдом, его засоряли многочисленные мины, сорванные с якорей штормами. Однако начальник морских сил Балтики Алексей Михайлович Щастный и его подчинённые сделали невозможное. В течение апреля 1918 года корабли несколькими эшелонами покидали Финляндию, направляясь к Кронштадту. Неисправные вели на буксирах. Через льды, через мины удалось провести 259 кораблей и судов: из них 6 линкоров, 5 крейсеров, несколько десятков эсминцев, подводных лодок. Весь флот, не потеряли ни единого судна!
Надо сказать, немцы этому не препятствовали. Сперва они вынашивали идею завладеть лучшими кораблями – потребовать от большевиков «продать» их Германии (то бишь, отдать за символическую цену). Но обдумали и отказались: у немцев не было лишних подготовленных экипажей, использовать эти корабли в ходе Мировой войны всё равно не получилось бы. Так зачем тратиться на ремонт, обслуживание? Флот, запертый в Кронштадте, Германия считала для себя не опасным.
Немцы не мешали, зато со стороны Троцкого посыпались вдруг непонятные решения. 24 апреля от имени Наркомата по морским делам он представил в Совнарком доклад, где предлагал все наши торговые суда на Балтийском море и 8 госпитальных судов передать… английскому правительству. Под фиктивным прикрытием – якобы их продают Дании. Ленин отверг странное предложение, но последовали другие акции.
После перебазирования в Кронштадт Лев Давидович распорядился демобилизовать всех моряков, а потом набирать заново, как бы уже в другой, красный флот. При этом многих офицеров «вычистили», другие сами не захотели больше служить. Ушла часть матросов и унтер-офицеров. Поредевшие команды оказались ослаблены. А 3 мая Щастный получил телеграмму Троцкого № 126/м, где предписывалось разработать «план уничтожения военного имущества, запасов, судов, портовых сооружений и т.п.». Щастный не понимал, что происходит? Никакой угрозы со стороны немцев уже не было!
Но 21 мая, в ответ на доклад об обстановке на Балтике, он получил новую резолюцию наркома. Лев Давидович ссылался на возможность удара немцев и финнов и запрашивал: «Приняты ли все необходимые подготовительные меры для уничтожения флота в случае крайней необходимости?». Мало того, предписывалось сформировать команды «ударников» для подрыва кораблей. За выполнение такой задачи назначалось крупное денежное вознаграждение. А формировать команды «ударников» требовалось в строгой тайне от других моряков!
Щастный ещё раз попытался переубедить наркома. 22 мая докладывал: «Ваш ответ на мой 803/оп не подтверждается поведением немцев в отношении Балтфлота… Угроза со стороны морских сил Финляндии не может быть достаточно сильной». Нет, Троцкий настаивал на исполнении. Запрашивал: «Внесены ли в банк известные денежные вклады на имя тех моряков, которым поручена работа уничтожения судов?». Щастному становилось ясно: дело нечисто. Только что спасли флот – и вдруг уничтожать его? Он смог предположить только одно – что уничтожения требуют немцы. Писал: «Значит, я должен вербовать этих Иуд Искариотов и обещать каждому тридцать сребреников?».
Бюст Алексея Щастного установлен в Кронштадте
Нет, Алексей Михайлович спас флот во второй раз! Он смог это сделать только одним способом – разгласил секретные инструкции Троцкого. Вынес их на совещание флагманов, а потом на Съезд делегатов Балтфлота. Рассчитал, что теперь сами матросы будут настороже, не позволят тайно завербованным «ударникам» взорвать корабли. Эта надежда оправдалась. Балтийцы заволновались, возмутились. Они, как и Щастный, не знали, чем объяснить гибельные приказы. Заговорили – наверное, в Брестском договоре имеется секретный пункт о потоплении кораблей.
Хотя на самом деле такого пункта не было. Наоборот, до германского командования тоже дошли сведения, будто какие-то «анархисты» готовят на флоте диверсии, и немцы сочли необходимым предупредить об этом Ленина. Но ведь простые моряки не имели понятия о закулисных интригах. Съезд Балтфлота отправил делегацию в Москву, к Троцкому. Ему заявили, что корабли могут быть взорваны только после боя, в безвыходном положении, а «назначение наград за взрыв кораблей недопустимо». Лев Давидович заверил, будто ничего дурного не имелось в виду. Но он понял, что Щастный, распространив среди моряков информацию, сорвал операцию по ликвидации флота.
Начальник морских сил Балтики был вызван в Москву «по делам службы» и прямо в кабинете Троцкого арестован. Нарком обвинил его в «контрреволюционной агитации»: якобы он, разглашая приказы, хотел таким способом взбунтовать моряков. И лишь на следствии и суде открылось, что взорвать корабли требовали вовсе не немцы! Это был замысел англичан! Сам Троцкий отметил в свидетельских показаниях: «Ко мне лично не раз приходили представители английского адмиралтейства и запрашивали, предприняли ли мы меры для уничтожения флота». Выяснилось, что британцы обращались по тому же вопросу к адмиралам советской службы Беренсу и Альтфатеру. «К одному из членов Морской коллегии явился видный морской офицер и заявил, что Англия… готова щедро заплатить тем морякам, которые возьмут на себя обязательство… взорвать суда». Кто именно обращался, Троцкий, по его утверждению, «забыл». Но Альтфатер уточнил: «Фамилия английского офицера, упомянутого в показаниях Л. Троцкого – командор Кроми». Это был военно-морской атташе Великобритании, и уж его-то Лев Давидович забыть никак не мог.
Да, именно Англия была заинтересована в том, чтобы сохранить безусловное господство на морях, в том числе, после войны. Она опасалась, как бы русские корабли не захватили немцы, но и не желала, чтобы Россия сохранила сильный флот. А на Щастного, осмелившегося перейти дорожку Троцкому (и помешавшего выполнить задание зарубежных хозяев), обрушилась кара. Лев Давидович специально встречался и беседовал на эту тему со Свердловым, в ведении которого находился Верховный Ревтрибунал ВЦИК. Следователем был назначен Виктор Кингисепп, доверенное лицо Свердлова по самым грязным делам.
Специально перед слушанием дела Щастного было принято постановление о смертной казни. Расстрелы «контрреволюционеров» уже гремели вовсю, но в судебном порядке смертная казнь не применялась, она была отменена ещё Временным правительством. Теперь «упущение» исправили. А, кроме того, перед процессом Щастного был утверждён порядок апелляции – обжалование приговоров Верховного Ревтрибунала могло подаваться только в президиум ВЦИК. Читай – лично Свердлову (президиум он почти никогда не собирал. Указывал Аванесову, что записать в протокол).
Лев Троцкий
Свидетелей, способных дать показания в пользу Щастного, на суд не допустили. Единственным свидетелем выступал Троцкий. А потом, забыв о роли свидетеля, проник в комнату совещаний трибунала и обрабатывал судей 5 часов. Это действительно требовалось. Незадолго до того судили Дыбенко за куда более серьёзный грех – дезертирство с фронта. Ограничились «предупреждением». Но в отношении Щастного Лев Давидович добился своего. Приговор гласил: «Расстрелять… привести в исполнение в 24 часа». Свердлов апелляцию, естественно, отклонил. А Троцкий боялся, как бы моряки не отбили своего начальника. Запретил вывозить куда бы то ни было, приказал казнить в подвале Реввоенсовета. 22 июня в 5 часов утра он приехал лично полюбоваться на мёртвого врага. Мстил даже трупу, запретил выдавать родным, велел закопать там же, в подвале здания.
Драма разыгралась и на Чёрном море. Украинское правительство объявляло, что флот – его собственность, требовало возвращаться в Севастополь. Но и местные большевики провозгласили самостийную Кубано-Черноморскую республику. Она не желала слушать указаний из Москвы и провозглашала, что флот принадлежит ей. Здесь человека, подобного Щастному, не нашлось, на кораблях пошёл полный разброд. Некоторые экипажи постановили поделить судовые кассы и пьянствовали на берегу.
Официальная версия гласит, будто в тот момент, когда Ленин отдавал по радио приказ флоту выполнить требование Центральной Рады, поддержанное немцами, и идти в Крым, он же тайком послал заместителя наркома по морским делам Вахрамеева с приказом потопить корабли. Эта версия весьма сомнительна. Данный приказ приводится в ПСС Ленина почему-то со ссылкой не на архивный номер первоисточника, а на журнал «Морской сборник». И почему заместителя Троцкого посылал не Троцкий, а Ленин?
Черноморская эскадра ушла от позорного затопления в Бизерту, эвакуируя из Крыма остатки Белой армии. 8 ноября 1920 года
Агитация, развёрнутая в Новороссийске Вахрамеевым и англичанами, принесла успех лишь частично. Многих моряков она подтолкнула к противоположному выбору. Линкор «Воля» и 6 эсминцев 17 июня подняли якоря и ушли в Севастополь. Но часть кораблей не смогли сдвинуться с места.
На линкоре «Свободная Россия» из 2 тыс. человек команды осталось меньше 100, на эсминце «Килиакрия» – двое, на «Фидониси» – шестеро. Аналогичная ситуация сложилась на «Капитане Баранове», «Сметливом», «Стремительном».
Посланцы Ленина (или, что более вероятно, Троцкого) уговорили экипажи эсминцев «Керчь» и «Лейтенант Шестаков» выполнить распоряжение англичан по затоплению ЧФ. 18 июня два эсминца расстреляли торпедами и отправили на дно опустевшие корабли – их команды на берегу размазывали пьяные слёзы, митинговали и рассыпали проклятия. Моряки «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова» не без оснований опасались, что их растерзают. Поэтому в Новороссийске не остались. Отправились в Туапсе и затопили свои корабли там. Другая часть флота, вернувшаяся в Севастополь, уцелела. Немцы её отнюдь не захватывали. Корабли стояли и ржавели у причалов. Некоторые из них достались красным, большинство – белым. В 1920 году, взяв на борт армию Врангеля и гражданских беженцев, они двинулись в изгнание, в Турцию.
Французские оккупационные власти отправили эскадру ещё дальше, на свою морскую базу в Бизерте (Тунис). А через несколько лет Франция конфисковала корабли. Припомнила долги царского правительства, скупые поставки белогвардейцам, скаредно подсчитала мизерное содержание беженцев. Кровь русских солдат и офицеров, самоотверженно спасавших Францию в годы Первой мировой, в расчёты не принималась. Но корабли, стоявшие в Тунисе без ремонта и регламентных работ, пришли в негодность. Французы продали их на металлолом. Оскорблённые русские моряки сделали единственное, что они могли в данной ситуации, – затопили эскадру на рейде Бизерты.
Несколько же наших кораблей революция застала в английских портах. И вот их-то Лев Давидович все-таки сумел подарить англичанам. Попросту отказался платить за стоянку и ремонт, и британское правительство получило законное основание прибрать их к рукам. В их числе, кстати, находился знаменитый крейсер «Варяг». Но он, как и другие конфискованные корабли, уже устарел, для английского флота оказался без надобности. В 1925 году «Варяга» продали немцам на металлолом. Однако Господь избавил героический корабль от унизительной разделки чужеземными руками. Когда «Варяга» буксировали в Германию, он попал в бурю в Ирландском море и затонул.
Капитан I ранга Алексей Щастный
Основой новых, советских военно-морских сил послужили те самые корабли, которые удалось спасти Алексею Михайловичу Щастному. Они послужили костяком для возрождения флотов на Балтике и Чёрном море, для создания новых флотов – Северного, Тихоокеанского. На них обучались новые поколения матросов и офицеров. Их орудия вели огонь по врагу в Великую Отечественную. Обороняли Ленинград, высаживали десанты на Дальнем Востоке, громя Японию. Конечно, Алексей Михайлович не мог предвидеть этого. Он просто и честно выполнил свой долг русского моряка. Выполнил ценой жизни.
Валерий Шамбаров
«Файл-РФ», 19 июня 2013
«Файл-РФ», 19 июня 2013
Community Info