 Сын Н.С. Хрущёва Леонид |
Сколько граммов черного хлеба получали сверстники молодой московской знати из простых семей, работая на фабриках и заводах, «приближая нашу Победу, как могли»?
Мой родной дядя Вася, двенадцати лет от роду, один из шести своих братьев и сестер, лишившись отца-кормильца зимой 1942 года, встал за слесарные тиски на авиационном заводе, где делали Яки. Наверное, старший Шахурин, по нескольку раз в день звонил директору Левину и интересовался, сколько еще самолетов сверх плана могут выпустить труженики тыла для разгрома врага. Может, один из орденов Шахурина полит потом, маленького паренька Васи, из слесарного участка. Ему, чтобы дотянуться до рабочего места, старые рабочие смастерили широкую скамеечку под ноги.
Вот так, со скамеечки и начал свою трудовую деятельность мой родной дядя. А моя мама, чуть постарше своего брата, работала в заводской столовой на подхвате у повара. В конце дня, украдкой, получала небольшой бидончик каши на всю семью. Если бы, не подобная выручка сердобольных людей, умерли бы с голоду студеной зимой 1942 года. Как выжили в войну отдельный разговор. А здесь, понимаешь, пирожное оставил на ужин. Мои дяди и тети делили подсолнечные или тыквенные семечки, по счету. Какой разительный контраст и целая пропасть между поколениями.
Вспоминает Шахурина: (За несколько часов до торжества, по случаю дня рождения сына) « Володя попросил разрешения поставить себе в комнату отдельный круглый столик – принес туда вазу фруктов. Еще дала ему коробку конфет, был просто счастлив…».
Недаром говориться, кому война, а кому – мать родна. Софья Мироновна собирала для коллекции фарфор, а старший Шахурин – автомобили. Между прочим, один из восьми, ему подарил Новиков, по-товарищески (или по-родственному?). Когда Алексей Иванович, как говориться, за «все хорошее», угодил в 1946 году на нары в Лубянку, то, как пишет Марк Галлай
«вышел Шахурин из тюрьмы, в которой перенес тяжелый инфаркт, ровно через семь лет... О годах своего заключения Шахурин вспоминал весьма неохотно. Причем не только с таким, в общем, не очень близким ему человеком, каким был я; даже братьям своим сказал: «Что было, то прошло, и нечего на эту тему говорить».
Понятно, что хвалиться нечем. Не будешь же на каждом углу кричать, что сидел в тюрьме. Люди могут не правильно понять. Тем более, если расскажешь правду. И Алексей Иванович выдавил из себя «горькую, как полынь, правду» о своей отсидке. Как же выжил, в «нечеловеческих» условиях советской тюрьмы сталинского периода?
«Меня спасла только вера в партию. Только вера в партию, чистота перед ней, только то, что я, подвергаясь пыткам и оскорблениям, ни один час из этих тяжелых лет не чувствовал себя вне партии, спасло меня».
Вот что значит быть в дружбе (или родстве) с Новиковым. Как только буквы на бумаге не расплылись от обильно пролитых слез, когда писал о себе такое?
Но сохранилось детское воспоминание о тех днях, когда дядя Леша был арестован и «скучал» на Лубянке.
«Он сидел в одной камере с Перецем Маркишем. Делал зарядку. Гулял. Раз в месяц разрешали передачу. Чтобы Алексей Иванович понял, что жена не осталась одна, мы упаковывали в коробку торт, который делали только у Рейзенов, – огромные, в полстола, коржи из песочного теста, пропитанные шоколадным кремом, и сверху, на белый заварной крем брызгали опять шоколадом».
Говорят, что в зрелом возрасте, есть много сладкого, вредно: скажется на здоровье. Видимо, поэтому на Лубянке разрешали передачу раз в месяц. Берегли, видимо здоровье, таких, как Шахурин.
Но вернемся к нашему Константину Уманскому.
Первый этап операции осуществлен удачно. Убрали важных свидетелей. Особенно молодую Уманскую. Теперь папа, если и тявкнет в сторону верхов, да кто ему поверит? Чья дочь рассказывала, и где она теперь? Говорят, что её застрелили в результате несчастной любви? Какая жалость! Кем? Её возлюбленным! А он? Тоже застрелился! Ну, что ж? Пусть уголовный розыск занимается этими Ромео и Джульеттой.
Кстати, и Лев Романович именно на это и напирает. Зачем кричать на весь мир, когда поняли…кто? и за что? Опытный Уманский сразу попытался повернуть события под нужным углом.
Он «вел себя сдержанно, подходил и каждому грозил учительским пальцем: «Только не плакать», и напоминал: не проговоритесь, Раиса Михайловна должна думать, что Нину сбил автомобиль, дочь ударилась виском о камень мостовой».
Засекреченный «генерал НКВД» знал как себя вести. Всем надо показать, а Шахурину особенно, чтобы не догадались, что Уманский в курсе, откуда засквозило. Отсюда и телеграмма с нужным содержанием. Если и покажет Шахурин эту телеграмму кому надо, пусть подумают, что Константин Александрович в неведении о случившемся. Лев Романович, тоже будет дуть в трубу о Ромео и Джульетте. Уманский же не глупым был, по выстрелам вычислил, что «пролетел» с Алексеем Ивановичем. То-то, и Новиков не обозначился на дне рождения Софьи Мироновны. Иначе, с чего бы телеграмма Шахурину? Уманский, вполне, мог и позвонить по телефону? Да, но телефонный разговор не покажешь, в качестве вещественного доказательства «нужным» людям? А телеграмма – документ!
«Утром вылетаю за границу. Передаю привет и крепко жму руку Алексею Ивановичу и Софье Мироновне. О плохом прошу не думать, так как не время этим заниматься. Горе и печаль общая. Супруга моя о свершившемся факте подробностей не знает. Я ей сказал, что дочка шла по лестнице, споткнулась и от сильного сотрясения мозга умерла. В письмах к нам об этом факте прошу не писать. Супруга моя от сильного расстройства находится в плохом состоянии. Уманский».
Не думаю, чтобы Константин Александрович испугался. Вся его жизнь, связанная с разведкой, это хождение по лезвию бритвы. Подумаешь, одной опасностью больше. Жену, Раису Михайловну отодвинул на второй план – «находится в плохом состоянии». Главное – хотел сохранить ей жизнь: «Супруга моя… подробностей не знает». Дает понять той, «вражьей» силе, и напомнить, заодно, Шахурину, что дочь поделилась информацией только с ним.
А Лев Романович ему, действительно, мог подсказать, что надо выждать и оглядеться. Думаю, что Уманский и сам мог подготовить ответную операцию. Связи тоже имелись немалые в НКВД.
Почему же «вражья сила» не «грохнула» Уманского в Союзе? По вышеуказанной причине: очень подозрительно: сразу отец и дочь. Кроме того, вдали от Родины с «генералом НКВД» легче разобраться. Меньше будет любопытных.
Может быть, дело и завершилось бы по сценарию Льва Романовича, но в события вмешался «черный бомбардировщик».
«СОФЬЯ МИРОНОВНА ШАХУРИНА, ДОМОХОЗЯЙКА, 35 ЛЕТ: Произошла ужасная катастрофа... Прошу любой ценой найти убийц, так как пущенную кем-то версию о том, что Володя застрелил Нину, а потом себя, категорически отвергаю на следующих доказательствах...»
Как мать, ее понять можно. Потерять горячо любимого сына. Что же Шахурин не удержал Софью Мироновну от необдуманного поступка, – кричать во весь голос? Испугался и спрятался за широкую спину жены. Не мог же он разговор с Уманским выложить, как на блюдечке, клокочущей от негодования и ярости жене. Да, и вряд ли бы она поверила в сказанное? Читайте, что выводило раскаленное от гнева перо жены наркома:
«В итоге могу сказать не только как горем убитая мать единственного горячо любимого сына, но и как член партии... Володю и Нину убили. Найдите убийцу, это важно для будущего других детей и снимите со светлой памяти моего сына это ужасное дело».
Думаю, бессмысленным было бы также убеждение Софьи Мироновны в том, что состоялась дуэль на пистолетах и прочая детская забава с оружием.
Хорошо ли, плохо ли получилось, трудно сказать. Но Софья Мироновна так ударила в набат, что его шум достиг кабинета Всеволода Николаевича Меркулова, и дело из Следственного отдела прокуратуры переползло в госбезопасность. Там, сказками про Ромео и Джульетту, трудно было, кого-либо убедить, даже такому опытному, как Лев Романович. За что и получит «по шапке», но позже. Разумеется, детишек из «Четвертой империи» «примерно» наказали: сначала посадили в тюрьму. Пусть посидят, подумают. А взрослые дяди, что-нибудь придумают.
Часть вторая. Бескрылая авиация
Если наложить это происшествие на события войны, то столкнемся с еще одной историей, отголосок которой долетит, как мне думается, до марта 1946 года. Сначала слово известному авиаконструктору Александру Сергеевичу Яковлеву, где он в своей книге «Цель жизни» так описывает заканчивающийся день 3 июня 1943 года. Москва, Кремль. Время по журналу приема – 22.30.
«…Меня и заместителя наркома П.В.Дементьева, ведавшего вопросами серийного производства, вызвали в Ставку Верховного главнокомандования. В кабинете кроме Сталина находились маршалы Василевский и Воронов. Мы сразу заметили на столе куски потрескавшейся полотняной обшивки крыла самолета и поняли, в чем дело. Предстоял неприятный разговор…».
Суть происшествия, в изложении Яковлева, такова. Производственный брак, не обнаруженный на авиационном заводе, дал о себе знать в процессе эксплуатации, то есть в зоне боевых действий истребительной авиации. Что же конкретно произошло с нашими истребителями?
«Дело в том, что на выпущенных одним из восточных заводов истребителях ЯК- 9 обшивка крыльев стала растрескиваться и отставать. Произошло несколько случаев срыва полотна с крыльев самолета в полете. Причиной этому явилось плохое качество нитрокраски, поставляемой одним из уральских химических предприятий, где применили наспех проверенные заменители».
Как и многие мемуаристы, слегка лукавит. Не думаю, что только в кабинете Сталина, он и узнал о происшествии с обшивкой. Как всегда, понадеялся, по-русски – «авось пронесет». Но это по мысли Яковлева. То же, скорее всего, можно сказать и о Дементьеве. Оба знали, зачем их вызывают, поэтому были готовы с ответными предложениями. Единственное, что их беспокоило, так это реакция Сталина на полученное известие от военных.
Продолжим о случившемся. Брак химиков поставил под удар производственников, т.е. предприятия авиационной промышленности (по версии Яковлева дефект был связан только с одним из «восточных заводов» по производству истребителей Як). Поэтому становится понятным появление Александра Сергеевича, как конструктора известных самолетов, в ночное время в кабинете Сталина. Хотя Яковлев, старается принизить количество выявленного брака, (почему? – поймем ниже.) сводя все к «нескольким случаям», Сталин, однако, придал серьезное значению этому факту, и как выяснилось, в дальнейшем, был более осведомлен о случившемся.
Что усугубляло чрезвычайное происшествие с самолетами, так это то, что все происходило накануне грозного сражения наших войск в районе Курска. «Никогда не приходилось видеть Сталина в таком негодовании.
- Значит, на заводе это не было известно?
- Да, это не было известно.
- Значит, это выявилось на фронте только перед лицом противника?
- Да, это так.
- Да знаете ли вы, что так мог поступить только самый коварный враг?! Именно так и поступил бы, – выпустив на заводе годные самолеты, чтобы они на фронте оказались негодными! Враг не нанес бы нам большего ущерба, не придумал бы ничего худшего. Это работа на Гитлера!
Он несколько раз повторил, что самый коварный враг не мог бы нанести большего вреда.
- Вы знаете, что вывели из строя истребительную авиацию? Вы знаете, какую услугу оказали Гитлеру?! Вы гитлеровцы!
Трудно себе представить наше состояние в тот момент. Я чувствовал, что холодею. А Дементьев стоял весь красный и нервно теребил в руках кусок злополучной обшивки…».
Читатель, вправе подумать, что вождь, несколько, сгущает краски, преподнося случившееся, как нечто из ряда вон выходящее. Не правда ли? Но в дальнейшем, из рассказа Яковлева, выясняется, что, действительно, речь шла не об отдельных дефектных самолетах, а о нескольких сотнях, поэтому и становится понятной резкость Сталина, в разговоре с нашими «героями». А то, как пишет вначале Яковлев, «поняли, в чем дело». Он (вместе с Дементьевым) знал, в чем дело, о чем и напишет ниже. А по поводу дефекта, как всегда, старается выгородить себя и производственников: «всеми мерами стремились ликвидировать его», т.е. дефект.
Разумеется, Дементьев обещал в самые наикратчайшие сроки выправить положение и устранить не только допущенный брак, но и не допускать новый. И Яковлеву Сталин попенял, как главному конструктору: «Как это тот не в курсе дел? Чей самолет? Должен знать! Данное происшествие – это ведь событие не одного дня».
Но, как следует из написанного, вроде бы, «гроза» прошла стороной и «молния» не поразила виновников. Особо строгих оргвыводов не последовало.
«Срок был принят. Однако Сталин приказал военной прокуратуре немедленно расследовать обстоятельства дела, выяснить, каким образом некачественные нитролаки и клеи попали на авиационный завод, почему в лабораторных условиях не проверили в достаточной степени качество лаков. Тут же было дано указание отправить две комиссии для расследования: на уральский завод лаков и красок и на серийный завод, производивший Яки…».
Видите, с какой оперативной быстротой решались возникающие проблемы. Чадаев, наверное, с трудом успевал записывать постановления, а Поскребышев звонить по нужным инстанциям. Для уточнения. Речь шла об авиазаводе № 166 находившемся в Омске. Это было объединенное предприятие местного автосборочного завода № 6 и эвакуированных московских авиазаводов № 156 и № 81, а также авиамастерских ГВФ.
« Проведенная работа оказалась ко времени. Буквально через два-три дня началось знаменитое сражение на Орловско-Курском направлении».
Надо же, на «удивление», совпасть такому случаю с самолетами с началом Курской битвы? Не хуже, чем получилось у В.Жухрая, когда Сталин «заболел» перед самым началом войны.
Итак, мы видим, что этот внеплановый вызов в Кремль, двух специалистов НКАП произошел 3-го июня в 22.30 по московскому времени, т.е. через несколько часов после выстрелов на Каменном мосту в наших «героев-подростков». Если бы не трагедия с сыном, то вместе с Яковлевым, должен был бы стоять и Шахурин-отец, но Александр Сергеевич, не указал присутствие наркома в кабинете Сталина. Журнал посещений, тоже не дал положительного ответа на присутствие в данном месте, убитого горем отца. Почему? Действительно, получилась весьма щекотливая ситуация для Шахурина. Мог ли он отказаться от приглашения в Кремль, в связи с тяжелым ранением сына? Ведь, в тот момент, как уверяют многие, Шахурин-младший еще был жив, хотя и находился в критическом положении. Если отказался, то, как объяснил Сталину, свою невозможность присутствовать? Сынишка, дескать, неудачно пострелял из пистолета, так что ли? Момент конечно интересный! Возможно ли отсутствие Шахурина в Кремле на том момент? Или как всегда, «подчистили» Журнал, убрав наркома и заменив его заместителем? Сам Яковлев, в своих воспоминаниях выгородил Шахурина, объяснив его отсутствие простым умолчанием, а для любознательных пояснил, что «вопросами серийного производства» самолетов, дескать, ведал его заместитель Дементьев. Хочу отметить, что Яковлев в дальнейшем, в своих мемуарах, так и ни разу не упомянул фамилию – Шахурин, отделавшись нейтральным словом – нарком. О привлечении же Алексея Ивановича к уголовной ответственности «по делу авиаторов» в 1946 году, тоже не рискнул упомянуть. Просто, вместо упоминавшегося слова нарком, появилось слово министр, с новой фамилией Хруничев Михаил Васильевич. Вот и все, что было в дальнейшем.
Но мы остановились на 3-ем июне. Явилось ли случайным совпадением убийство подростков и привезенными в кабинет Сталина кусками «потрескавшейся полотняной обшивки крыла самолета»? Не было ли это выявленное на фронте «безобразие» целью отвлечь Сталина от случившегося на мосту? Или наоборот: убийство на мосту сглаживало остроту выявленного безобразия с обшивкой самолета? Разумеется, у Яковлева об инциденте на мосту ни единого слова. И об отце-Шахурине-то, как сказал выше, тоже, молчок. Хотя и здорово переплелись эти два происшествия, но Александр Сергеевич благоразумно промолчал о московском. Ему, лично, под завязку хватало и случившегося фронтового ЧП, тем более и оно, как выяснилось, имело «двойное дно».
Во всяком случае, Яковлев, довольно правдиво, как мне кажется, передал свое психологическое состояние по поводу вспышки гнева Сталина: «Я чувствовал, что холодею». Хотя, надо признаться, основной удар, все же пришелся на Дементьева. Однако услышать из уст Сталина: «Вы гитлеровцы!» – думаю, мало не показалось обоим. Теперь по поводу «выявленных» безобразий. Почему я ставлю это все под сомнение? А потому что это не стенограмма беседы в Кремле, а воспоминания авиаконструктора, написанные после XX съезда партии, к тому же прошедшие, как и многие, военно-партийную цензуру. Обратите внимание на «слова Сталина» о том, кто мог сделать подобный выпуск продукции: «самый коварный враг», – разумеется, в редакторской правке. И кто же, «по мысли» Сталина, да и Яковлев догадался тоже, иначе бы не похолодел, – был этим коварным врагом? Наша «пятая колонна»! – вот о ком, прямо намекнул нашим «друзьям, Сталин. Заговорщики, изменники Родины, пособники врагу, – одним словом, забрезжила статья уголовного кодекса РСФСР 58-1б, которая не имела снисхождения к подонкам подобного рода. Только расстрел с конфискацией имущества. Иначе, с чего бы это Александр Сергеевич, вдруг похолодел? Выходит, что те военные, которые привезли «куски потрескавшейся полотняной обшивки крыла самолета» в кабинет Сталина, подставляли Дементьева и Яковлева под расстрельную статью? Выходит так. Неужели такое возможно? Как видите, да.
Разумеется, военные отдавали себе отчет о том, какие могли быть последствия, но, думается, знали также и о хорошем отношении вождя к авиаконструктору. Потом обстоятельства дела еще не вышли на «пик» трагических последствий. Поэтому Сталин вряд ли бы отдал под арест Яковлева и Дементьева (или Шахурина), именно в этот момент, хотя, Берия присутствовал в Кремлевском кабинете, и слова о «военной прокуратуре» скорее всего, относились к его ведомству НКВД, которое вместе с ним, цензура решила «опустить» в этом деле. Зачем привлекать повышенный интерес, к какой-то там обшивке? А Лаврентий Павлович, вообще, не упоминался в то время в советской мемуарной литературе.
Тогда, может, наши военные, решили сделать этот факт, с отлетающей от плоскостей обшивкой, достоянием гласности руководствуясь своими патриотическими чувствами? Тоже не совсем ясно? Уже, только единичный факт, выявленного заводского брака на фронте, должен был вызвать тревогу, так как связан с жизнью летчика, а здесь дефектные самолеты насчитывались десятками и сотнями!!! Смысл содеянного поступка нашими военными (о доложенном факте вождю), может быть только в том, о чем я сказался выше: отвести Сталину глаза на прозвучавшие выстрелы на мосту. К тому же, в первом случае, т.е. 3-го июня, военные могли просто указать на факт дефектной продукции, и в этот день, вполне возможно, еще не были известны масштабы содеянного. Сталин, вполне мог, лишь поручить ГКО создать комиссию, которая могла бы более тщательно разобраться с этими дефектными самолетами и доложить в Ставку. И действительно, 9-го июня, как гласит запись в Журнале посещений, в Кремлевском кабинете появился член ГКО Маленков, курировавший авиационную промышленность. Кроме того к старым знакомым Яковлеву с Дементьевым прибавились нарком Шахурин (наконец-то!), и руководство ВВС, в лице начальника штаба Г.А.Ворожейкина и, снова всплывшего, но уже, как видим, в новой истории, командующего ВВС Александра Александровича Новикова. Так мы, с этой троицей, сталкивались «по делу авиаторов», а Новиков, так это наш «лучший» друг. Кого, явно не хватает, для полной компании, как вы, думаете, уважаемый читатель? Правильно, «лучшего стратега» Красной Армии, Георгия Константиновича Жукова. Яковлев его не упоминает в мемуарах о 3 июне, как и не упоминает свой визит в Кремль 9 июня. Да и Жуков, тоже отделался молчанкой в своих мемуарах не только о своих визитах к Сталину 3-го и 9-го июня, но и ни словом не обмолвился в своих обширных мемуарах о происшествии с обшивкой самолетов перед Курской битвой. К чему бы это? Наверное, посчитал, что не барское это дело генералу сухопутных войск с большими звездами на погонах, самолетами заниматься.
А мне подумалось, что именно, в этот день 9-го июня, стал известен масштаб случившегося с самолетами и, именно в этот день, Александр Сергеевич похолодел, так как на 10 июня (по сведениям разведки) было запланировано наступление Гитлера на Курской дуге. Как всегда, нелюбимая Жуковым разведка, доложила точно. Оно не состоялось в этот день, по причине, о которой будет сказано ниже, но этого из присутствующих, пока никто не знал и поэтому угроза Сталина о статье «Измена Родине», реально витала в воздухе. Скорее из-за этого и пожелали остаться неизвестными в данной истории и Новиков, и Жуков, и даже Василевский, который, якобы, в паре с Вороновым и доставил сие изобличающие производственников улики к Сталину. Мы, как-то забыли, что в кабинете 3-го июня, находились, кроме означенных страдальцев, еще пара будущих маршалов. Если последний был ни хуже, ни лучше других, то с Александром Михайловичем Василевским мы уже имели честь познакомиться в ранних главах. И он не показал себя уж очень большим сторонником вождя и ярым патриотом. А если учесть, откуда они прибыли, то мы увидим лысоватую голову Никиты Сергеевича Хрущева. Василевский был представителем Ставки и вполне мог побывать на Воронежском фронте, где наш «дорогой» Никита Сергеевич «крутился» тамошним членом Военного совета. А «рулил» на посту командующего Ватутин Николай Федорович. С добавлением Георгия Константиновича, получается, что хоть снова рассказывай о начале войны в 1941 году. Вся компания в сборе. И что? Эти «друзья», только вчера обнаружили, что обшивка отлетает с плоскостей на нескольких сотнях(!) самолетов? Чего же раньше ждали или просто выжидали, когда можно об этом сказать? Или как могли, тормозили всплывшие огрехи, но когда стало невмоготу сдерживать, то нашли подходящий момент, чтобы «выпустить пар» и этим смикшировать московское происшествие на мосту. Приурочили всё, как раз к наступлению немцев, но те, как и 1941 году подвели наших «героев». Так что ли выходит? Снова вопросы, вопросы, вопросы…
Теперь, попытаемся раскрыть существо дела, связанное с этим некачественным покрытием плоскостей крыльев и прочих поверхностей самолета. Оно относится к секретному мероприятию, связанному с Курской битвой, но почему-то никто из перечисленных выше военных, не удосужился написать о нем, ни строчки в своих мемуарах. Даже, Яковлев промолчал. Правда, Новиков, вскользь упомянул, но перенес действие на 1944 год, когда уже никакой секретности, в этом деле, не было. А почему же такая боязнь? Гордиться этим делом надо было бы, а они все, рот на замок. Один, правда, Новиков «не побоялся», но и то, очень осторожно упомянул, и совсем по-другому поводу.
Не буду долго интриговать читателя, так как многие уже, видимо догадались, что речь идет о противотанковых авиационных бомбах (ПТАБ), которые применило советское командование в Курской битве против немецких танков. Не хочу обидеть других авторов, занимающихся этой темой, но мне более знакомы статьи Ю.Мухина, посвятившего ПТАБам, и все, что связано с ними и Курской битвой, большой материал. Существо дела таково. Наша «пятая колонна» – куда же мы, опять, без нее в данной главе, – всё сделала для того, чтобы оставить Красную Армию в войне с Германией без настоящей противотанковой артиллерии. По сорок первому году обходились, так как у немцев не было серьезной бронетехники. Зачем она им была, когда планировали войну закончить через пару месяцев. Когда же гитлеровское командование поняло, что война принимает затяжной характер, то вплотную занялись выпуском тяжелых танков. И только теперь вдруг выяснилось, что встречать немецкие танки «Тигр», «Пантера» и самоходное орудие «Фердинанд» на Курской дуге, практически нечем.
Если и смогла бы 76-мм пушка ЗИС- 3 пробить толстую лобовую броню данных танков с близкого расстояния, то кто бы ей мог позволить, из немецких танкистов, сделать это. А на безопасном расстоянии от танка, сила снаряда нашей пушки была лишь годной для поражения более легкой бронированной техники врага. Если, конечно, она доживала до этого момента. Немецкое командование, разумеется, знало об этом, поэтому и решило устроить нашим войскам своеобразную «мясорубку» на дуге. Но, изобретение конструктора Ларионова оказалось вовремя и свело бы на нет, все усилия германской промышленности по производству танков с мощной броней, при условии, что это изобретение, как и упомянутая выше пушка, дожило бы до своего звездного часа.
Маленькая кумулятивная бомбочка разных модификаций весом в 1,5 и 2,5 кг оказалась самым эффективным средством против немецких танков. Испытания, проведенные весной, дали превосходный результат. Наверное, вздох облегчения вырвался из груди, честных генералов, обеспокоенных судьбой Отечества. Есть, что противопоставить немецкому бронированному «зверинцу»! Легкость изготовления и дешевизна производства позволяли произвести ПТАБ в большом объеме, что являлось ее большим достоинством. А самым важным ее показателем было то, что достаточно было только одного попадания бомбочки, чтобы танк загорелся. То есть противодействие немецким танкам было найдено. Разумеется, в дальнейшем будет запущена в производство, снятая, «в свое время» деятелями из «пятой колонны», Грабинская 57-мм противотанковая пушка ЗИС-2, на Т-34 установят 85-мм пушку, на самоходках поставят пушки большего калибра, но это будет потом. А на июнь 1943 года главным было устоять на Курской дуге, в противостоянии с «Тиграми» и «Пантерами» с тем, что есть, и новинка ПТАБ, была главной надеждой и хорошим подспорьем.
Давайте познакомимся с очерком П.Я.Козлова «Штурмовики», где автор подробно рассказывает об этой бомбочке-малютке поступившей на вооружение в части ВВС. Павел Яковлевич поясняет:
«В самый канун Курской битвы во 2-й гвардейской авиадивизии прошла военно-техническая конференция. Причем с докладом выступил командующий 16-й воздушной армией генерал С.И.Руденко. Обрисовав обстановку на этом главном теперь участке борьбы с гитлеровцами, генерал настоятельно потребовал тщательно готовится к предстоящим боям. Командующий подчеркнул, что максимум внимания необходимо сосредоточить на отработке действий больших групп штурмовиков, налаживании радиосвязи с КП и между самолетами. Следовало учитывать и то, что в предстоящих сражениях наряду с повседневной поддержкой наземных войск штурмовая авиация будет участвовать в массированных ударах по соединениям врага.
В заключение Руденко сообщил, что в ближайшие дни во все штурмовые полки поступят новые противотанковые авиабомбы, обращению с которыми необходимо срочно научиться. Он распорядился, чтобы от каждого полка были выделены один-два экипажа и группа оружейников для освоения новой авиабомбы на учебном пункте».
На удивление, сам, маршал авиации С.И.Руденко, довольно скромно, в своих мемуарах «Крылья Победы», описал применение ПТАБов в Курской битве, уделив данной военной новинке не более десяти строк. Понятно, что существовала установка партии, не очень сильно привлекать внимание читателей к данной теме о новом авиационном оружие. Таким, как Жуков и компания, хвалиться перед читателем о кумулятивной авиабомбе не было особого желания. Скорее, это была их недоработка, чем успех.
«Когда инструктор подвел представителей авиаполков, прибывших на учебу, к столу, на котором аккуратными рядами лежало с десяток маленьких, прямо игрушечных бомбочек, все явно разочаровались.
- Вот эти огурчики и есть грозная новинка военной техники? – не скрывая иронии, спросил (один из летчиков), вызвав смех товарищей.
- А вы погодите смеяться. Недаром ведь говорят: мал золотник, да дорог, – заметил инструктор. – Противотанковая авиабомба – ПТАБ – конструкции инженера Ларионова принята на вооружение вот в таком виде. Вес ее всего полтора килограмма (В дальнейшем будет разработана модификация и 2,5 кг, о чем говорил выше. – В.М.). В основе секрета эффективности ПТАБ лежит кумулятивное, то есть направленное действие заряда, горящего при очень высокой температуре. Все мы знаем, что луч солнца, сфокусированный с помощью стеклянной линзы или зеркального рефлектора, легко прожигает лист бумаги. Вот и здесь струя раскаленных газов ПТАБ, сфокусированная внутренним рефлектором – специальной выточкой в ее заряде, – прожигает броню танка, растолковывал инструктор. – Действие ПТАБ можно сравнить с действием газосварочной горелки, которая своим пламенем режет толстые листы металла. Только струя раскаленных газов этой бомбочки много мощнее пламени газовой горелки. Если кого-то заинтересуют данные, скажу, что газовая струя ПТАБ имеет скорость, близкую к первой космической, и удельное давление во много тысяч атмосфер. В течение нескольких секунд такая бомба способна прожечь насквозь броневой лист в два, а то и в три пальца толщиной».
Именно, верхнее броневое покрытие корпуса танка, имеющее меньшую толщину, и возможно прожечь с помощью данной бомбочки без особого усилия. Лобовую броню немецкого танка, равную 80-100 мм, не каждый снаряд мог в состоянии пробить. Но именно, против ПТАБов, немецкие танки – особенно «тигры» и «пантеры», и оказались бессильны. Ну, кто из немецких танковых конструкторов мог предположить, что русский инженер Ларионов подложит им такую свинью, найдя уязвимое место у танка там, где никто не ожидал - наверху!
«Инструктор разрешил слушателям осмотреть ПТАБы, к которым у них уже начало меняться отношение, а затем продолжил:
- В бомбоотсеки штурмовика Ил-2 ПТАБ загружаются в несколько рядов на створки бомболюков. На одном самолете размещается около двухсот таких бомб. Высыпаются они сразу же после открытия створок бомболюков. Один штурмовик, летящий на высоте порядка ста метров, накрывает ПТАБами на земле полосу шириной пятнадцать – двадцать и длиной около семидесяти метров. Как видите, вероятность попадания в танк, находящийся в этой полосе, хотя бы одной бомбочкой – довольно высокая. Ну, а тактику наиболее эффективного применения ПТАБов вам придется отрабатывать самим в боях, - закончил пояснения инструктор».
Справились наши летчики с тактикой применения новинки военной инженерной мысли. Очень даже здорово у них получилось!
Community Info