Это фейк или правда?

Во все времена люди старались воздействовать на окружение для достижения своих собственных целей

По большому счету, человечество полностью состоит из агентов влияния. Все родители на земле стремятся влиять на своих детей, супруги - друг на друга, педагоги - на учеников, медицинские работники на своих пациентов, бойцы ОМОНа - на беспокойную по их мнению, публику, журналисты - на читателей и зрителей, судьи и тюремщики - на правонарушителей… Ограничусь относительно узким сектором науки влияния: тем, который изучает межгосударственные отношения и роль в них высокопоставленных политических и общественных деятелей, авторитетных представителей бизнеса, мира культуры. И не просто деятелей, а тех, кого мы вправе назвать «свой среди чужих, чужой среди своих».

Начну с определения из социологического словаря. «Агент влияния: «1. Должностное лицо, либо лицо, пользующееся общественным доверием и авторитетом, осуществляющее систематическую деятельность по реализации целей политики иностранного государства. 2. Общественный деятель, проводящий политику какой-либо партии или организации в среде, не принадлежащей к этим структурам».

Достаточно ясно и понятно. В просторечье таких людей называют «засланными казачками» или даже совсем обидным прозвищем «засланцы». На практике все это выглядит достаточно импозантно, современники часто и не догадываются, что рукоплещут самому обыкновенному агенту влияния. Иногда только время смывает маскировочную краску с такой личности, и она предстает перед общественностью в своем натуральном виде.

Что заставляет людей становиться агентами влияния? Иногда они превращаются в них в силу своих искренних политических или социальных убеждений, которыми недобросовестно пользуются политики враждующих государств и блоков. Достаточно вспомнить, как умело использовал Советский Союз в конце сороковых годов ХХ века антивоенные настроения людей на планете. Тогда было создано широкое и авторитетное Движение в защиту мира, учреждена Международная премия мира, Советский Союз оказывал борцам за мир организационную и финансовую поддержку, потому что движение объективно помогало внешней политике СССР, связывало руки Соединенным Штатам. Многие руководители движения оказывались персонами нон грата в глазах американских властей, которые видели в них агентов влияния враждебной державы.

США, в свою очередь, отыгрывались на «проблеме диссидентов» в СССР. Они щедро спонсировали диссидентское движение, предоставляли инакомыслящим все возможности для публикации их произведений за пределами Советского Союза, платили им высокие гонорары, награждали премиями, «раскручивали» в средствах массовой информации. К примеру, Даниэль и Синявский, Щаранский и Солженицын были для Соединенных Штатов нормальными агентами влияния, потому что их литературная и общественная деятельность объективно способствовала достижению государственных целей Вашингтона.

Лишь очень немногие, вроде А. Зиновьева, приходили к грустным итоговым признаниям: «Целили в коммунизм - попали в Россию».

В ноябре 1941 г. Красная Армия одержали свои первые крупные победы в Великой Отечественной войне

Семьдесят лет назад потерпел окончательное крушение гитлеровский план блицкрига против СССР. Сражения ноября 1941 года по своему характеру сильно отличаются от предшествующих. Наверное, справедливо будет считать, как это уже делают многие историки, началом коренного перелома победу советских войск под Москвой. А что считать начальной датой этой победы?

Немецкое наступление на Москву по плану «Тайфун» чётко распадается минимум на две части. Первая – с 30 сентября по конец октября 1941 г. – была отмечена глубокими оперативными прорывами германских войск и окружениями двух крупных советских группировок под Вязьмой и Брянском. Это была стратегическая победа врага, создавшая непосредственную угрозу Москве. Приостановка немецкого наступления была вызвана не истощением сил, а естественной в таком положении оперативной паузой наступающих войск. Именно так оценивал временное затишье на московском направлении в первой половине ноября 1941 г. Г.К. Жуков. По его мнению, было не два наступления вермахта на Москву осенью 1941 г., а одно генеральное.

Но эта вторая часть германского наступления, начавшаяся 15 ноября к западу и северо-западу от Москвы и 18 ноября к югу от неё, по характеру боевых действий резко отличается от предшествующей ей, октябрьской, части. На этот раз гитлеровцам нигде ни разу не удалось прорвать наш фронт в оперативном масштабе. Более того, немецкая группа армий «Центр» не смогла возобновить наступление по всему своему фронту. Наступали только 3-я и 4-я танковые группы на волоколамско-клинском направлении и 2-я танковая армия на юго-востоке и востоке от Тулы. 4-я немецкая полевая армия, находившаяся в промежутке между ними, смогла перейти в наступление только 1 декабря, когда наступательный порыв других немецких армий полностью иссяк.

На карте ноябрьское наступление немецких войск выглядит как попытка взять Москву в клещи с двух сторон. 2-я танковая армия Гудериана вбила клин в нашу оборону шириной до 180 и глубиной на отдельных участках до 110 км. Однако до Москвы здесь оставалось ещё больше 100 км. 3-я и 4-я танковые армии (Гота и Гёпнера соответственно) потеснили наши войска на участке шириной 180 км, сократив расстояние, отделявшее их от Москвы с 120 км до 30 км. Однако до реальной угрозы стратегического окружения нашей московской группировки было ещё далеко. Напротив, вклинившиеся немецкие войска сами оказались под угрозой охватывающих фланговых ударов.

В ноябрьских боях 1941 года наши войска отходили в порядке от рубежа к рубежу и не допустили разрыва своего фронта. Это оборонительное сражение больше напоминает заключительный этап обороны Сталинграда или оборонительную битву под Курском, чем сражения лета и осени 1941 года.